| Главная » Тексты » Раздел участников JustMJ.ru » Рассказы на тему: Майкл Джексон |
| “Майкл Джексон: человек за маской” 12-го марта 2001 “Воскресная Почта” опубликовала статью Джонатана Марголиса, который провел предыдущую неделю вместе с Майклом во время пребывания Майкла в Англии. Телефон зазвонил в два часа ночи. Говорят, что среди ночи хуже неправильно набранного кем-то номера может быть только правильно набранный номер, потому что он неизбежно возвещает о трагедии. Как бы то ни было, в этом случае правильно набранный после полуночи телефонный номер принес самое замечательное предложение, о каком только может мечтать журналист. “Хочешь встретить Майкла Джексона в аэропорту Хитроу и провести с ним эту неделю?” – спросил меня знакомый американский голос. Звонившим был раввин Шмулей Ботек, мой друг, весьма активный деятель, который, в самом неожиданном для шоу-бизнеса сотрудничестве, стал для Майкла Джексона гуру, другом – а на прошлой неделе и партнером в основании детской благотворительной инициативы. Естественно, я принял предложение Шмулея и через несколько часов во второй раз за последние месяцы попал в тот водоворот, который представляет из себя жизнь 42-летнего певца, однажды названного Бобом Гелдофом “самым известным человеком на планете, помоги ему Господь”. За кулисами одной из самых экстраординарных историй в мире знаменитостей я обнаруживал себя то слушающим Майкла, когда он в своей пижаме делал последние поправки в тексте своей Оксфордской речи; то пытающимся рассмешить его шуткой на заднем сиденье его автомобиля; то наблюдающим, как он делает один из самых эмоциональных телефонных звонков в его жизни по дороге в Западный Лондон. Майкл Джексон направлялся в Англию, чтобы начать его благотворительную инициативу Heal The Kids, базирующуюся в США, речью в Оксфордском Университете, и чтобы быть шафером на свадьбе экстрасенса Ури Геллера – именно Геллер познакомил Джексона и Шмулея два года назад. Это был напряженный уик-энд для Шмулея. Давно запланированная поездка Майкла в последнюю минуту оказалась под угрозой – сначала он упал с лестницы и сломал две кости в ступне, потом случилась забастовка авиадиспетчеров, и наконец в Нью-Йорке разразилась снежная буря. Так что не только циники сомневались, что певец сможет появиться в Оксфорде. Раввин начинал заметно нервничать. Ему стоило почти года работы убедить Майкла выступить в Оксфорде вопреки мнению, что противоречивая репутация мегазвезды может вызвать недружелюбный прием со стороны оксфордских студентов. Но за несколько минут до того, как позвонить мне, рабби Шмулей получил подтверждение из Америки. Майкл Джексон в гипсе, ему больно, он на костылях, – но все же он вылетает из аэропорта Кеннеди. В ноябре я провел неделю рядом с Майклом в Нью-Йорке, ради статьи для американского журнала. Теперь Шмулей хотел, чтобы я и далее был свидетелем происходящего и видел вблизи, как Джексон, который в этом месяце становится Специальным Детским Послом в ООН (как повелел его друг Нельсон Мандела), превращается из артиста в серьезную общественную фигуру – как надеются его влиятельные соратники. Шмулей сделал это своей миссией – убедить мир, что дважды разведенный Майкл может быть необычным человеком во многом, но у него доброе сердце, он в основе своей невинный и невиновный человек, и его желание заставить взрослых быть вниматель-ными к нуждам детей заслуживает того, чтобы быть услышанным. Итак, мы ехали в аэропорт в такси-малолитражке. Люди Майкла, группа крепких парней, разумеется, уже были на месте. Там были приземистые, молчаливые, бдительные американские охранники и водители, все англичане, имеющие опыт в перевозке знаменитостей в конвоях из “мерседесов” с тонированными стеклами и миниавтобусов. Там даже был фото-граф, который должен был снимать на видео и фото каждый шаг Майкла для его личного архива. Затем прибыла команда сопровождения в путешествии – молодой менеджер Майкла, его пожилой доктор-ливанец, чтобы следить за больной ногой звезды, плюс еще несколько бдительных и крепких мужчин. Обычно здесь бывает также няня детей Майкла, приятная, рассудительная леди средних лет, которая заботится о Принсе и его сестре Пэрис. (Так что армии из 12 нянек, о которых часто сообщается, не существует – няня всего одна.) Дети Майкла (оба от его второй жены, медсестры Дебби Роу) – это пара безупречного поведения, они неиспорченные и удивительно яркие. Их отец в этот раз решил не брать их в дорогу, потому что боялся, что их будут фотографировать, чего он очень боится после того, как сам он в детстве постоянно был преследуемым папарацци. Пока Майкл и его люди проходили таможню, четыре автомобиля свиты расположились на парковке в аэропорту, там же, где люди высаживаются из своих такси, чтобы лететь куда-нибудь на выходные. К моему изумлению, на лице Майкла была черная шелковая маска – предмет, который я не видел на нем ни разу, ни в личном общении, ни когда мы ездили в Нью-Йорк, ни когда я встретился с ним в Японии несколько лет назад. Я всегда говорил людям, что маска – это еще один миф, как и история с кислородной камерой, и слухи о том, что Майкл выбрасывает игрушки Принса и Пэрис после одного использования из-за боязни микробов, – я знаю, что и то, и другое неправда. Майкл рассказал мне на обеде в День Благодарения в доме Ботека в Нью-Джерси, что история с кислородной камерой началась с того, что он пошутил в разговоре с фотографом, когда забрался в камеру, которую купил для детского госпиталя, и вылез со словами: “Боже, будь у меня такая, я бы прожил до 150 лет”. Газета The Sun подхватила это, и на свет появился ярлык “Уэко Джеко”, который он ненавидит. Физические страдания Майкла были очевидны в Хитроу. Он был подавлен и измучен, ковыляя на костылях и прилагая все усилия, чтобы держаться на ногах. Он был слишком сосредоточен просто на том, чтобы идти, и не смог поздороваться ни с кем, кроме Шмулея. К несчастью для меня, его костыли и вытянутая нога заняли предназначенное мне место в его машине, так что я ехал за его конвоем в лондонский отель Лэйнсборо вместе с 67-летним шофером Стэном, который возит Майкла с тех пор, как певец был еще подростком. Стэн просветил меня на предмет маски на лице. “Это ради фэнов и в основном ради прессы, - сказал он, посмеиваясь. – Эта маска гарантирует появление фотографий в завтрашних газетах. Не забывайте, что Майкл – шоумен”. Возле черного хода отеля было множество фэнов, десятки их расположились на тротуаре, завернувшись в пластиковые мешки, чтобы увидеть хотя бы мельком своего идола. Когда Майкл устраивался в своем номере, я видел, как его оператор ходит вокруг толпы фэнов, которые плакали и кричали свои послания в объектив. Это было трогательно и вызывало тревогу в то же время. Наверху, в своем номере, Майкл встречался с доктором. Когда он появился, я не был уверен, что он хоть немного помнит, кто я такой. Однако он меня заметил и поприветствовал меня забавным военным салютом. Уж не знаю, узнал ли он меня на самом деле, но он очень убедительно постарался заставить меня думать, что узнал. Из-за грима Майкла и его тихого, застенчивого поведения он кажется оторванным от действительности и непонимающим, что происходит вокруг него, однако он видит все на 360 градусов и редко что-нибудь пропускает. Конечно, все хотят знать, что на самом деле представляет из себя этот загадочный человек. С моей точки зрения, он похож на ребенка, он забавный, у него щедрая душа, он внимателен к другим, хотя и требователен, и безукоризненно вежлив. Он также любит посплетничать, чего не ожидаешь, но никогда злонамеренно. У него, например, есть змея в шутку названная Мадонной, – но он всегда заботится о том, чтобы сказать, как высоко он ценит свою соперницу на место суперзвезды номер один. У него высокий голос с отчетливым западным акцентом, и хотя говорит он тихо и задумчиво, смеется он громко и часто, особенно над любой “физической” шуткой. Ему смешно, когда люди наталкиваются на что-нибудь или кидаются тортами. Он терпеть не может даже самые мягкие ругательства, и все время задает вопросы. Слушает он внимательно, смотрит на тебя без всякой подозрительности и тем, что сам говорит немного, подтверждает, что не пропускает ни слова. Что касается его внешности, не стану притворяться, будто полностью понимаю, почему он придерживается избранного имиджа, но я уверен, это имеет отношение к застенчивости и желанию спрятаться. Вблизи следы пластической хирургии очевидны, и похоже, что сейчас ему приходится справляться с естественным процессом старения. У меня нет причин не верить (и есть некоторые причины верить) в его утверждение, что он страдает от болезни, осветляющей кожу, и я знаю наверняка, что он гордится своим черным происхождением. Он сказал Джеки Онассис, которая помогала ему с его автобиографией “Moonwalk”, что он носил маску, чтобы спрятаться, а кроме того, известно, что его отец, знаменитый своей жесткостью и требовательностью Джозеф Джексон, постоянно говорил ему в детстве, что он отвратительный – довольно-таки страшное наследие. Майкл напоминает мне подростков, страдающих анорексией, которые никогда не довольны тем, что они видят в зеркале, и продолжают пытаться что-то с этим сделать. Майкл хотел поспать несколько часов, и мы договорились, что увидимся с ним позже, когда Шмулей будет обсуждать с ним несколько вопросов, имеющих отношение к благотворительности. Мне вновь было позволено присутствовать при этом в качестве наблюдателя. Когда Майкл и его наставник погрузились в обсуждение, в дверь постучали. Майкл спросил, не мог бы я открыть дверь. За ней оказался Маколей Калкин, который был в Лондоне, чтобы играть в пьесе в Вест Энде, а здесь – чтобы побыть с Майклом. “Здорово, обезьянья башка”, - приветствовал Калкин своего друга. Понимаете ли вы отношение Майкла Джексона к Питеру Пэну или нет, но он искренен в этом и говорит, что ему не очень нравятся взрослые и не нравится быть одним из них – отсюда его дружба с бывшим ребенком-звездой Калкином, которому, как и ему самому, не хватало детства. Мы оставили Майкла и Маколея делать все, что бы они ни делали, а согласно одному таблоиду, это сидеть на кровати и смотреть детские фильмы. Интересно, что когда дело касается Майкла, люди говорят, что их отталкивают сделанные в начале девяностых годов обвинения (оказавшиеся в конечном итоге беспочвенными и недоказанными) в совращении малолетних и то, что Майкл заключил соглашение на 18 миллионов, чтобы заставить обвинителя замолчать. Когда я указываю на то, что местный окружной прокурор после этого предложил людям выдвигать такие же обвинения и что никто этого не сделал, хотя это обещало немалые деньги, и не удивительно ли это, учитывая, что около 10 тысяч детей в год посещают дом Майкла, Нэверленд, люди начинают объяснять свою неприязнь тем неоспоримым фактом, что он выглядит несколько странно, - но, по-моему, это не такой уж тяжкий грех. Однако, возможно, что я уже слишком хорошо знаю Майкла после того времени, что провел с ним в Нью-Йорке. Я видел, как он без устали работает над планированием Heal The Kids, которая “будет глобальной кампанией для убеждения взрослых с большей пользой проводить время вместе с их детьми”. Он делал это несмотря на то, что находился под давлением со стороны его звукозаписывающей компании, требующей от него заниматься записью его нового альбома. Я видел, как он, добиваясь своего, беседует с детскими психологами, банкирами, писателями и важными персонами в обществе, видел его уверенным и непринужденным, когда он звонил посоветоваться с актером Дензелом Вашингтоном и Нельсоном Манделой, которого он попросил присоединиться к руководству Heal The Kids. (“Я сделаю все, что ты хочешь, Майкл, - сказал Мандела. – Ты знаешь, как я уважаю тебя”.) Я также слышал Майкла на деловых встречах, где проявлялся другой человек – сосредоточенный, умеющий считать, имеющий деловую смекалку и воображение. У него множество планов на будущее, от приобретения собственности до смелых предприятий в издательстве и в индустрии развлечений. И я был свидетелем того, до какой степени Джексон на самом деле предан детям. Старшая дочь Шмулея, Мушки, со слезами пожаловалась Майклу во время одного из его частых визитов в дом Ботеков, что в школе ее терроризирует один мальчик. Майкл пообещал, что проведет мирную конференцию, под его собственным руководством, куда пригласит родителей этого мальчика, чтобы уладить это дело. И это не было только обещанием. Целую неделю Майкл звонил Шмулею и Мушки каждый день, чтобы узнать, как проходит подготовка к этой встрече на высшем уровне. Когда же настал день встречи, Майкл обнаружил, что он совпал с его фотосессией для обложки нового альбома. И вместо того, чтобы перенести встречу, он начал фотосессию в пять утра, чтобы успеть всё. Увы, мальчик и его родители на конференцию не приехали. Шмулей также рассказал мне – после того, как записал сотни часов интервью с Майклом для книги, которую они пишут вместе, - о страданиях Майкла из-за убийства Джеми Балджера в Мерсисайде. Майкл удивил свою оксфордскую аудиторию в прошлый вторник, упомянув об этом убийстве. Это упоминание было пропущено некоторыми мимо ушей как попытка придать яркую краску этой части выступления, но в действительности беспокойство Майкла об этой истории восходит еще к его первому браку с Лизой Мари Пресли, дочерью Элвиса. Они поругались во время путешествия в Лондон, споря о Джеми Балджере, когда Майкл возмутил свою жену, сказав, что он не только очень переживает за Джеми и его родителей, но и беспокоится за убийц Джеми, поскольку уверен, что у них было несчастное детство, - как и было на самом деле. Майкл принципиально отказывается верить, что какой-нибудь ребенок может быть изначально злым. И даже прошлой осенью Майкл вновь спрашивал, что случилось с убийцами Джеми, и говорил о том, как бы он хотел написать им письмо, но не может и мечтать об этом, потому что его слава даст им повод чувствовать себя героями, а он знает, что это неприемлемо. По словам Шмулея, Майкл был подавлен, когда понял, что его звездный статус иногда может быть помехой его миссии помогать детям. Я вновь присоединился к Майклу во вторник днем, в его номере, где он бегло просматривал свою оксфордскую речь, над которой он работал вместе со Шмулеем целую неделю. Из-за больной ноги Майкла они уже выбились из графика. Майкл настаивал на том, чтобы произносить свою речь стоя, и даже читал ее здесь так же, стоя, в своей полосатой серой пижаме с Микки Маусом на нагрудном кармане. Его сосредоточенность и внимание к деталям замечательны. Главным моментом речи был тот, где Майкл прощает своего отца. Там была строчка, где он рассказывал, что если “Джексон 5” выступали потрясающе, то Джозеф говорил, что они выступили хорошо, а если они выступали хорошо, то он говорил, что это было паршиво. “Знаете, - сказал Майкл. – Я не прав здесь. Он никогда не говорил, что это было паршиво, он просто не говорил ничего. Нужно быть честным”. Он умолк и некоторое время сидел, держа в руках тюльпан из вазы, погруженный в собственные мысли. Он изменил эту строчку, и это бесцветное “ничего” было тем самым словом, на котором он сорвался и плакал почти минуту. Некоторые подумали, что это напоказ, но я уверен, что это было совершенно искренне, и большинство оксфордских студентов вокруг меня тоже. Пока Майкл одевался и вновь встречался со своим врачом, часы продолжали убегать прочь, а я осматривал его номер. Повсюду были результаты похода Майкла по магазинам, где он оставил, как говорят, 2000 фунтов стерлингов. Майкл делал покупки в компании Маколея Калкина и хорошенькой блондинки, двадцатилетней студентки, дочери его друзей в Лондоне, которую Майкл знает с тех пор, как она была еще маленькой. По всему номеру были разбросаны разные детские фильмы на DVD, видеоколлекция “Дикая природа с Дэвидом Аттенборо” и десятки CD, включая альбом The Beatles “1”, правами на который Майкл, естественно, обладает, и покупая его, платит сам себе. Мне пришло в голову, что неправильно думать, будто Майклу нравится общаться только с детьми, как это часто говорят. Ему нравится, когда вокруг него люди лет двадцати, которых он знает с самого их детства – и может, следовательно, им доверять, как этой милой студентке. Прежде чем мы отправились, Майкл набрал себе фруктов на дорогу до Оксфорда (два яблока, банан, две сливы и апельсин) и лихорадочно запрыгал на костылях по номеру в поисках чего-нибудь для чтения, собрав стопку солидных журналов плюс копию каталога Королевской Академии, посвященного проходящей сейчас выставке “Гении Рима. 1592 - 1623” – подарок его подруги студентки. Мы забрались в машину вместе с менеджером, доктором, телохранителем и Шмулеем за час до того, как нам следовало быть на обеде в Оксфорде. Майкл держал книгу по искусству у себя на коленях, сидя на заднем сиденье вместе со мной и доктором, и говорил о живописи Ренессанса. Он объяснил, что Дайана Росс научила его многому о живописи, но что и его отец был также талантливым художником. Именно рабби Шмулей предложил Майклу, когда мы проезжали по Кромвелл-Роад, позвонить его отцу в Лас-Вегас. “Ты выступаешь с речью, в которой прощаешь его. Я думаю, время пришло, Майкл”. Майкл молча обдумывал эту идею всю дорогу до Хаммерсмита, а затем вдруг попросил чей-нибудь мобильный телефон и набрал номер. “Джозеф, - сказал он, пока мы ползли по Лондону в час пик. – Это я, Майкл. Я в Лондоне. Я в порядке, я сломал ногу и она сильно болит, но я просто хочу, чтобы ты знал, что я сейчас по дороге в Оксфордский Университет, чтобы произнести речь, и ты в ней упомянут… нет, нет, не беспокойся, очень положительно… конечно… как у тебя дела? Да… да, конечно, я буду. Я люблю тебя, папа, пока”. После того, как он сказал это, он долго смотрел в окно. “Знаете, - сказал он всем нам с улыбкой, - я произнес это впервые в жизни. Я не могу в это поверить”. Шмулей крепко обнял и поздравил его. И Майкл продолжил читать. Это была удачная поездка, несмотря на пробки. Майкл пожаловался, что музыка, которую выбрал его менеджер для поездки, играет слишком громко. В какой-то момент на дороге М40 мы все молчали, и я сказал одну из тех шуток, которых лучше бы не говорить. “Скучновато становится, - сказал я. – Думаю, нам надо спеть песню. Здесь кто-нибудь умеет петь?” Вообще-то подшучивать над знаменитостями не слишком умно, но атмосфера была настолько радостная и взволнованная, что я не смог удержаться. К моему удовольствию, Майкл имел щедрость громко засмеяться. Мы всё больше опаздывали, и Майкл начал паниковать. Он хотел позвонить всем, кому доставил хлопоты своим опозданием. Зная, что звезды могут вообще не думать о таких вещах, трудно не удивиться его внимательности к людям. Речь Майкла была невероятной. Мы знаем, что студенты, газеты и телевидение были потрясены ею, но мне была интересна реакция Тревора Битти, рекламного гуру, который тоже был в переполненном дискуссионном зале, оформленном в викторианском стиле, с бюстами британских премьер-министров Асквита и Гладстона. Битти является, вероятно, самым прославленным в Британии мастером рекламы, недавно он снимал ролики для ЮНИСЕФ с Манделой и работал с самыми разными людьми, от Мухаммеда Али до Тони Блэра, чью телерекламу для следующих выборов он как раз только что закончил снимать. Другими словами, Битти знает многое о том, как представлять людей публике. “Увиденное мною сегодня, подтверждает то, во что я всегда верил относительно Майкла, - сказал он. – Все эти теории о том, что он старается стать белым, упускают самое главное. Я уверен, для него важнее всего не быть таким, как его отец, и сегодня он избавился от призрака Джозефа и может начать все заново. Вот почему мне грустно, что до сих пор все были зациклены на таких вещах, как его внешность и его эксцентричность, и не обращали внимания на то, что творится у него в душе. Он выступил великолепно, с очевидной искренностью. Я восхищаюсь этим человеком как никогда”. Мы отправились на потрясающий, блистательный поздний обед на Бленхейм Палас, где я с изумлением наблюдал Ричарда Гранта, который сам звезда Голливуда, мучающегося тем, как ему подойти к Майклу: “То есть, как это обычно делают? Надо притвориться, что знаешь его, сказать “привет” и представиться, я просто не знаю”. А на следующий день была роскошная свадьба Геллера. Майкл снова опоздал (вновь неприятности с его ногой, увеличенные тем, что он поскользнулся – верите или нет – в магазинчике рыбных чипсов в Мэрилебоне). Люди очень жалели, что его нет, особенно из-за жены Ури, Ханны, но потом Майклу пришлось также отменить перелет на вертолете из усадьбы Геллера в гости к Джорджу Харрисону. С Харрисоном, сказал мне Майкл, он наиболее близок из “битлов”. Моя 11-летняя дочь поздоровалась с Майклом за руку и потом заявила, что он “совсем не такой страшный, как на фотографиях, на самом деле очень неплохо выглядит”. Меня попросили станцевать под свадебным пологом вместе с Ури, Шмулеем и Дэвидом Блэйном, американским фокусником – а певец и танцор номер один в мире, Майкл Джексон, сидел в кресле в трех футах от нас и хлопал в ладоши. Заметив мои бегемотоподобные попытки попасть в ритм, Король Поп-Музыки подмигнул мне. Я не жду, что со мной подпишут контракт на съемки в его новом видеоклипе в ближайшее время. С другой стороны, он казался счастливым, как будто с его плеч был снят какой-то груз. | |
| Раздел участников JustMJ.ru » Рассказы на тему: Майкл Джексон | |
0.0
(0) |  2578 |  0
| Добавил:
Galoshka
| |
Похожие материалы
|
| Всего комментариев: 0 | |
