ИНТЕРВЬЮ ИЗДАНИЮ "ДЭЙЛИ МИРРОР", 1999 ГОД

13 апреля 1999 года Майкл Джексон дал согласие британской газете Дэйли Миррор на первое печатное интервью за последние 20 лет. В Харродсе Майкл, сидя рядом со своим другом Мохамедом Аль Файедом, говорил об обвинениях, которые угрожали его карьере, о его любви к детям, его карьере, его дружбе с принцессой Дианой и о его собственной семье.

Рассказывая об обвинениях в совращении ребенка, которые окружали его с 1993 года, Майкл со слезами на глазах говорил о «жестоких людях, которые считают, что он был в состоянии сотворить такое с детьми»; «Я скорее отрежу себе руки, чем причиню боль ребенку. Я никогда бы не сделал этого. Никто и в жизни не сможет представить, как сильно эти грязные сплетни ранили меня. Если бы не было детей… я бы сдался и наложил на себя руки. Жизнь для меня была бы неважна без детей и без того вдохновения, которое они дают мне. Они вдохновляют меня на все, что я делаю – на каждую написанную мной песню, на каждый исполненный мной танец. Люди используют это против меня, и это настолько несправедливо. Я очень расстраиваюсь из-за этого, это просто разбивает мне сердце».

Затем Майкл продолжил говорить о своих детях, двухлетнем Принсе и годовалой Пэрис: «Я так люблю моих детей. Они изменили меня и мой взгляд на жизнь. Я просто очень хочу, чтобы люди оставили меня в покое и дали жить своей жизнью. Я лишь человек, который хочет быть честным и хочет творить добро, делать людей счастливыми и давать им величайшее ощущение отрыва от реальности с помощью таланта, данного мне Богом. Вот к этому у меня лежит душа, это все, чем я хочу заниматься. Просто позвольте мне делиться и отдавать, позвольте мне зажигать улыбки на лицах людей и наполнять их сердца счастьем. Видеть моих детей, скачущих по комнате под музыку моей сестры Джанет – это просто потрясающе. Это наполняет мое сердце такой радостью. Как только начинают звучать песни Джанет с хорошей ударной партией, типа «The Knowledge» или «Rhythm Nation», они оба просто сходят с ума. Как будто в них вставили батарейки. Я начинаю петь, и стоит крик по всему дому. Я начинаю двигаться, а Принс по-своему пытается танцевать со мной».
Майкл продолжил объяснять, что он не включает детям свою собственную музыку: «Я устрою им сюрприз, когда они немного подрастут», - улыбнулся он.

Хотел бы он, чтобы его дети, повзрослев, попали в индустрию развлечения? Майкл сказал, что он был бы только рад, но в то же время он осознает последствия: «Для них это будет очень трудно. Когда Лиза Мария захотела петь, люди постоянно стали сравнивать ее с отцом, а это так тяжело. Конечно, мне бы хотелось, чтобы они занимались искусством, тогда я смог бы их учить и танцевать и петь. Но если они и выберут этот путь, то уж точно - не испытывая давления с моей стороны».

Майкл объяснил, что сейчас дети находятся у одной его давней подруги: «Они остались у моей подруги, которую я знаю со школы. Мы прошли вместе долгий путь. Мои и ее дети вместе здорово веселятся. Я постоянно названиваю им, и мы подолгу разговариваем. Просто потрясающе слышать, как они кричат в трубку: «Папа! Папа!»».

Говоря о его жене и о некоторых наставлениях, которые дал ему Мохамед Аль Файед, Майкл сказал следующее: «Я люблю мою жену, и у нас счастливый брак. Дэбби – медсестра, и ей нравится ее работа, ей нравится заботиться о людях. Каждый день она хочет просыпаться и заботиться о других, помогать им. За это я и люблю ее. И это именно то, что приносит ей радость в жизни. Благослови ее Господь». «Мохамед замечательный семьянин, и он дал мне несколько потрясающих советов. Он сказал мне, что нужно быть любящим, что нужно уделять внимание детям, не оставлять их ни на кого, а проводить с ними так много времени, как только возможно, помогать им взрослеть и проявлять свою любовь – смотреть им в глаза и говорить: «Я люблю тебя». И играть, играть, играть с ними».

Переведя беседу в более серьезное русло, Майкл заговорил о той травле, что устроили ему «желтые» издания Великобритании: «Пресса жестока со мной, особенно в Англии, и это неприятно и досадно, потому что мне очень нравится эта страна, и однажды я хотел бы поселиться здесь. Приведу пример, в последний раз, когда я приезжал сюда, я привез с собой Микки Мауса и Минни Маус из ЕвроДиснейленда в больницу в Лондоне для больных детишек и раздал им огромное количество игрушек и других вещей, чтобы подбодрить и порадовать их. На следующий день в газетах написали, что Чокнутый Джеко унизил больных детей. Это правда очень задело меня – я пытался помочь тем детишкам, но люди просто захотели посмеяться надо мной. Это было жестоко и неуместно».

Говоря о недавних трагических событиях в Косово, слезы снова заблестели на глазах у Майкла: «Мне очень хочется поехать в Югославию и обнять там каждого ребенка и сказать им, что я люблю их. Новостные выпуски просто разбивают мне сердце. Это ужасающе. Мне приходится выключать телевизор – это заставляет меня плакать каждый день. Пришло время что-то предпринять. Не достаточно просто отвернуться и притвориться, что ничего не происходит. Я написал песню, которая называется «What more can I give», и собираюсь пожертвовать все средства, вырученные от ее продажи, беженцам - Косовским Албанцам. Я хочу сделать для них то же самое, что мы сделали для людей в Африке - собрать всех известных исполнителей вместе и спеть для нуждающихся и обездоленных семей. Я бы хотел сделать это именно здесь – в Великобритании, и хотел бы, чтобы величайшие британские исполнители присоединились ко мне. Я хочу, чтобы те люди знали, что я люблю их, что мы все любим их. Они - моя семья, мои дети. Они отчаянно нуждаются в том, чтобы мы финансово помогли им. Мы все слишком много рассиживаемся, читаем и смотрим передачи по телевидению о том, какой ужас там творится, но на деле ничего не предпринимаем. Я далек от политики и не говорю сейчас о религии. Но я считаю это в корне неправильным и невежественным - причинять боль невинным детям для достижения каких-то политических или религиозных целей. Это геноцид и этническая чистка, и это глупо. Такое не должно происходить».

Майкл также уделил время разговору о дружбе, о существовании которой знали лишь некоторые люди – о дружбе с Принцессой Дианой. Майкл припоминал ту ночь, когда ему сообщили о ее гибели: «У меня был запланирован концерт на тот день, когда это случилось. Мой доктор разбудил меня и сказал, что Дианы больше нет. Я в буквальном смысле рухнул на пол, я потерял сознание. Ему пришлось приводить меня в чувство нюхательной солью, и я отменил мое шоу, потому что я просто не мог выступать. Я был разбит. Я рыдал и рыдал много недель подряд».

Подружившись с Дианой, Майкл через нее познакомился и с Доди Фаейдом: «Они были парой, созданной на небесах. И я все думал, какие же они вместе красивые. Было очень приятно видеть их такими. Диана была чудесным человеком с золотым сердцем. Она объездила весь свет с гуманитарной миссией, прямо как Мать Тереза. Она доказала, что ее по-настоящему, на самом деле заботят люди и особенно дети. Так же как и меня. Она могла доверять мне и могла положиться на меня. Она просто звонила мне по телефону, и мы говорили обо всем, что происходило в ее жизни. Пресса была так же жестока с ней, как и со мной, и ей было просто необходимо говорить с кем-то, кто на собственном опыте знает то, через что она проходила. Она чувствовала себя так же загнанно, как и я. В ловушке, если вам угодно. Ты не можешь поговорить о таком со своим соседом, потому что ему не понять, какого это. Ни один нормальный человек не сможет это понять, разве не так? Я находился под пристальным общественным вниманием с самого детства, в то время как Диана с этим столкнулась, когда ей было 19. Я жил так всю свою жизнь, поэтому имею опыт, как с этим справляться, и я делился им с ней. Я просто говорил ей: «Будь выше всего этого». Я рассказывал ей, как иногда мне приходилось выходить на сцену, испытывая жуткие эмоциональные и физические боли, например, с зубной болью, и я выкидывал это из головы, что бы это ни было, и выступал. Я говорил ей: «Будь сильной и решительной, и тогда никто не сможет причинить тебе боль. Только ты сама можешь сделать себе больно – так что дерзай, будь независимой». Мне кажется, она ценила это и почерпнула что-то из моих слов. Думаю, у меня получалось ободрить и утешить ее. Я обожал Диану. Мы так много раз разговаривали с ней, намного больше, чем люди думают. Когда я услышал, что папарацци преследовали ее, то подумал, как же мне повезло, что все погони, которые папарацци устраивали за мной, окончились благополучно. Смерть Дианы повергла меня в такую тоску, какой я раньше никогда не чувствовал – это напомнило мне смерть Кеннеди. Это совершенно разбило мое сердце, и я только плакал и плакал. Доди был чудесным, просто чудесным. Очень умным и обаятельным парнем. Это стало страшной трагедией для Мохамеда, и мысленно я был с ним и его семьей».

Хотя Майкл никогда не встречался с сыновьями Дианы, Принцем Уильямом и Принцем Гарри, он сказал, что Диана хотела познакомить их: «Диана очень хотела познакомить меня со своими детьми, и мы много раз говорили об этом, но возможность не представилась. Мохамед восторженно отзывается о мальчиках. Он говорит, что они чудесные, и что они все вместе отлично провели время, когда были каникулы. Было бы здорово однажды познакомиться с ними».

И снова Майкл перескочил с одной темы на другую, на этот раз - обсуждая свои с Мохамедом планы по созданию фильмов в Голливуде. Двое мужчин вместе хохотали, когда в шутку предположили, какой ущерб они нанесут Голливуду. После чего Майкл перевел беседу на тему их дружбы: «Мохамеда ставят чуть ли не под зенитный огонь в этой стране, и это очень несправедливо. Он один из самых славных и добрых людей, которых вы только можете встретить. Вся проблема в том, что одни люди начинают судить других людей еще до того, как хоть что-то узнают о них. Для меня он как большой Санта Клаус. Ему нравится делиться, он очень мудрый, творческий, талантливый и обладает душой ребенка. Он щедрый. Он многому научил меня, и мне очень приятно учиться у него».

Говоря о их недавней поездке на футбольный матч, Майкл поделился своей вспыхнувшей любовью к спорту: «Вообще-то я ничего не знаю о футболе и никогда до этого не был ни на каких спортивных мероприятиях, так что для было это было отличным опытом. Теперь я, определенно, футбольный болельщик. Я увлекся. Это было так захватывающе и интересно – и болельщики очень напоминали людей, которые приходят на мои концерты. Они кричали и шумели и поддерживали своих игроков. Мне очень понравилось. Мне хотелось вскочить и начать танцевать, потому что обычно я нахожусь на сцене, когда я слышу такой шум. Болельщики были потрясающие, хотя они и казались очень удивленными, увидев меня. У меня нет никаких сомнений, что Фулхем будет успешно продвигаться, они кажутся по-настоящему хорошей командой с сильным духом. Я встретился со всеми игроками, и они были очень добры ко мне".

Когда интервьюер Пирс Морган рассказал Майклу о том, что команда выставлена на продажу, шестеренки в голове Майкла Джексона-бизнесмена начали быстро вращаться: « Я не знаю их, но я бы с удовольствием связался с одним из крупных клубов, если это конечно будет правильно. Сколько он стоит?» Майклу ответили, что цена - 600 миллионов. «Долларов или фунтов?» Ему сказали – фунтов, и после долгой паузы он ответил: «Это интересно. Очень интересно. Я должен подумать об этом. Звучит интригующе. Я поражен тем, насколько мне понравился футбол, это однозначно».

Сменив тему разговора в очередной раз, Майкл заговорил о влиянии нового тысячелетия на его музыкальную карьеру: «В новом тысячелетии у меня выйдет альбом, который уже наполовину готов. Это будет лучший альбом, который я когда-либо записывал. Я вкладываю в него все мое сердце и душу, и пока не уверен, буду ли я после него вообще что-то записывать. Думаю, это будет мой последний альбом. Я хочу, чтобы он получился таким, чтобы затрагивать сердца и чувства людей по всему миру. От детей до пожилых людей, от ирландских фермеров до уборщиц в Гарлеме. Я имею в виду, что хочу достучаться до всех тех людей, до которых только смогу, посредством любви и радости и простоты музыки. Миллениум – самое подходящее время для того, чтобы сменить направление деятельности. Я бы хотел погрузиться в мир кино. Мохамед и я как раз сейчас подыскиваем копания для объединения, чтобы делать фильмы вместе. Это будет здорово».
После того, как Майкл завершил разговор о своем сольном альбоме, он рассказал о проекте, который планируется с его братьями: «Мы сделаем совместный альбом, я имею на это законное право и собираюсь это сделать. Я поучаствую в записи трех песен и спродюсирую все остальные. Это будет весело».

Когда Майкла спросили о том, как идут его дела в последние дни, он ответил, что перестал изолировать себя от внешнего мира и начал гораздо чаще появляться на людях: «Ну сейчас я перестал быть таким отшельником как раньше. Моя подруга Элизабет Тейлор вытаскивает меня. Каждый четверг мы вместе ходим в кино. Она крестная моего сына Принса и замечательно справляется. Я сказал, что могу договориться с компанией Warner Brothers, чтобы они раз в неделю выделяли нам студию для просмотра фильмов, но она запретила. Она единственный человек, который может вытащить меня на публику. Мы заходим в кинотеатр, садимся, смотрим наш фильм и уходим. И каждый раз, когда мы выходим из зрительного зала, вся аудитория стоя провожает нас аплодисментами. Это забавно. В прошлый раз мы смотрели «Целитель Адамс», он нам очень понравился. Это было настолько трогательно, что я расплакался. Это реальная история о человеке, который отдавал все свое время на то, чтобы сделать детей счастливыми. Вот так же я хотел бы, чтобы воспринимали и меня.

Перевод: Таня Работнова

ОТРЫВКИ ИЗ КНИГИ АФРОДИТЫ ДЖОНС "ЗАГОВОР"

(перевод Татьяны Работновой)


первый день, когда мать обвинителя появилась перед фотографами, она прятала свое лицо под капюшоном. В тот момент, когда женщина вошла в здание суда, Кэтрин Джексон в одиночестве сидела в первом ряду. Мама Майкла встретилась с Дженет «Джексон» Арвизо лицом к лицу, когда рядом не было ни Джо, ни Тито с Джермейном, ни Рэнди или Джеки - никого из тех, кто обычно присутствовал с зале суда во время процесса. На лице ее появилось недовольное и печальное выражение от одного только вида Дженет, и она закрыла глаза на добрых полминуты, пока укутанная женщина проходила через весь зал к своему месту.

Когда Дженет медленно совершала свой путь к месту свидетеля, вид 36-летней женщины не имел ничего общего с телеверсией той Дженет Арвизо, которая появилась в фильме-опровержении. Это видео, запечатлевшее Дженет и троих ее детей, восхваляющих Майкла за его помощь в излечении Гевина от рака, никогда не показывалось по телевидению. Но запись демонстрировалась присяжным столько раз, что к тому моменту, когда Дженет начала давать показания, наблюдателям в зале суда казалось, будто они ее уже знают.

На записи Дженет добрую часть времени поносИла своего предыдущего мужа Дэвида, биологического отца троих ее детей. Но еще больше времени она потратила, восхваляя Майкла Джексона за то, что он был тем самым человеком, который пришел к ней на помощь, называя Майкла посланником Божьим, хорошим человеком и «добрым семьянином».

Фильм-опровержение породил определенные ожидания и впечатления у присяжных, чего Дженет явно не ожидала. На записи она предстала, как эффектная молодая женщина с длинными волнистыми волосами, ярко накрашенными губами и прекрасной фигурой в форме песочных часов. Но та женщина, которой она была раньше - женщина, которой была Дженет рядом с Майклом Джексоном - осталась лишь кадром на видеопленке.

В зале суда Дженет говорила несвязно и нелогично. Не только ее внешность поблекла, но и, казалось, сама ее личность изменилась. Не было больше эффектной девушки, Дженет Арвизо стала загадкой. Стоя на месте для дачи свидетельских показаний, порой она выглядела, как ребенок, и часто действовала инфантильно.

Все присутствующие в зале суда были шокированы тем, насколько внешний вид Дженет изменился за 2 года. Люди обращали внимание на это, сплетничая о том, что она прибавила в весе, перестала стильно одеваться и забыла свои секреты красоты, бросив пользоваться какой бы то ни было косметикой. Волосы ее стали короче, лицо - шире, и одета она была, как маленькая девочка - в розовый спортивный свитер, а в волосах у нее блестели шпильки с дешевыми звездочками.

Что касается ее поведения, Дженет была какой-то суетливой, не было больше той уверенной женщины, что мы видели на записи. Стоя перед присяжными, она очень редко говорила что-то, имеющее смысл, и очень редко вразумительно отвечала на прямо поставленные вопросы. Много раз Дженет принималась плакать перед присяжными. Однако ее слезы выглядели неестественно.

Еще до того, как она вошла в зал суда, сторона защиты подала протест против заявления Дженет, что она, в соответствии с Пятой Поправкой, имеет право не давать показаний о мошенничестве, связанном с ее обращением за социальной материальной помощью. [*примечание ниже]
Представители защиты считали, что Дженет Арвизо не имеет право выбирать, относительно какой темы ей давать показания. Защита указывала на то, что Дженет оформила прошение для получения материальной помощи, обращенное в службу социальной защиты, а также продовольственные карточки, пособие по нетрудоспособности и пособие по безработице – несмотря на то, что у нее был персональный банковский счет, на котором лежали тысячи и тысячи долларов, которыми она могла воспользоваться.

Но прошение Дженет о ее праве, гарантированном Пятой Поправкой, было удовлетворено, и в Калифорнийском суде она могла доказывать свои обвинения, не свидетельствуя против себя перед присяжными.

Естественно, Снеддон рассчитывал, что присяжные не услышат никаких деталей относительно предъявленных Дженет обвинений в мошенничестве в области социальных выплат. Окружной прокурор надеялся - упоминания о том, что Дженет Арвизо ходатайствовала о применении Пятой Поправки в связи с фальсификацией ею документов, не будет.

Чтобы быть справедливым по отношению к обеим сторонам, судья Мелвилл решил, что он сам проинформирует присяжных о решении Дженет Арвизо прибегнуть к привилегии, предоставляемой ей Пятой Поправкой. Более того, Мелвилл постановил, что он позволит стороне защиты представить доказательства по делу об обвинении Дженет в мошенничестве в ходе выстраивания ими линии защиты. Позже сторона защиты вызвала дипломированного судебного аудитора, а также эксперта по мошенничеству в области социальных выплат с целью доказать, что Дженет Арвизо пользовалась буквально любым предоставленным государством источником для получения денег, даже тем, на который она не имела права.

В то время, как Дженет Арвизо находилась под присягой, судья Мелвилл уведомил присяжных, что мисс Арвизо ходатайствовала о применении Пятой Поправки в связи с обвинениями ее в мошенничестве в области социальных выплат и лжесвидетельствовании. Тотчас же присяжные заседатели бросили на нее неодобрительный взгляд. Еще до того, как Дженет открыла рот в суде, плохое начало уже было положено.

Во взглядах присяжных скользило презрение.

Окружной прокурор Санта-Барбары не дал Дженет неприкосновенности от предъявления ей иска по делу о мошенничестве с социальными выплатами. Поэтому через полтора года после того, как суд над Джексоном завершился, в ноябре 2006, Дженет Арвизо была признана виновной в обмане налогоплательщиков Америки посредством подделки документов для выделения ей социальной помощи. По всей видимости, Дженет не думала, что мошенничество с социальными выплатами станет тем, за что ее привлекут к ответственности. Очевидно, она была слишком сосредоточена на том, чтобы в уголовном процессе против Майкла Джексона был вынесен обвинительный приговор. В таком случае за ним последовал бы гражданский процесс, который бы завершился так же в ее пользу. Дженет Арвизо казалась ослепленной миллионами долларов. Создавалось впечатление, будто она была не слишком обеспокоена тем, что ее личная жизнь оказалась выставлена на всеобщее обозрение. Возможно, перспектива стать очень богатой затмила все то отвратительное, что могло бы открыться.

Дженет Арвизо согласилась давать показания без права неприкосновенности, и Рон Зонен поспешил убедить присяжных в том, что мисс Арвизо - богобоязненная женщина, женщина, которая жила тяжелой жизнью, которая страдала от болезни и бедности, которая прошла через много трудностей. Зонен хотел вызвать столько симпатии к ней, сколько было вообще возможно, и он попросил Дженет озвучить детали того, какого быть матерью четверых детей, и того, что она со своим новым мужем недавно подарили жизнь 8-месячному малышу. Затем он попросил Дженет рассказать присяжным о тяжелом раке Гевина и той ситуации на грани жизни и смерти, которая привела семейство Арвизо в дом Майкла Джексона.

Дженет Арвизо была главной фигурой в выдвинутой прокурором теории преступного заговора, который вменялся в вину Джексону. Прокурор вызвал мать обвинителя на место свидетеля в попытке доказать, что Майкл Джексон и его сотрудники были в тайном сговоре, целью которого было удержание Дженет и ее детей в Неверленде против их воли. Под конец Дженет пожаловалась, что она и ее семья были пленниками Неверленда в течение нескольких недель после их поездки в Майями. Их принуждали там оставаться до тех пор, пока они не согласились сняться для фильма-опровержения в ответ на документальную передачу Башира.

Дженет поведала присяжным, что ее «плен» начался, когда она получила звонок от Майкла, который попросил, чтобы семья присоединилась к нему в Майями для дачи пресс-конференции по поводу передачи Башира. В соответствии со словами Дженет, Майкл лично позвонил и сказал ей, что ее семья, возможно, находится «в опасности». Она заявила, что Майкл был единственным, кто хотел, чтобы члены семьи Арвизо присоединились к нему в Майями, и таким образом обезопасили себя от якобы имеющейся «смертельной опасности».

Дженет рассказала присяжным, что когда она прибыла в Майями 7 февраля 2003 года, Майкл Джексон решил, что в пресс-конференции нет необходимости. Она утверждала, что Джексон и его люди пристально наблюдали за ней и не позволили ей посмотреть премьерный показ документальной передачи Башира в США, которая как раз шла в то время на канале "ABC".

Когда Дженет начала вдаваться в детали относительно ее поездки в Майями, она сказала, что в начале февраля 2003 года она и ее дети перелетели через всю страну на частном самолете вместе с кинозвездой Крисом Такером. Они с детьми направились в отель "Turnberry Resort" на севере Майями, где остановились в собственном номере, а затем встретились с Майклом Джексоном в его президентском люксе. Дженет пояснила присяжным, что ее детям делали массаж в спа-салоне при отеле, но пожаловалась, что большую часть их времени они провели с Майклом, запершись в его огромном гостиничном номере.

Дженет утверждала, что когда она была в Майями, ей действительно не представилось возможности насладиться прекрасными условиями шикарной гостиницы. Она проводила свои дни с Майклом, Принсом и Пэрис, которым составлял компанию Фрэнк Касио, его младшая сестра Мари Николь и младший брат Альдо, которого Джексон называл «Малыш Рубба».

Позже в зал суда внесли вещественные доказательства, демонстрирующие, что представители СМИ делали звонки Джексону, на которые он ответил, 6 февраля 2003 года, на следующий день после британской премьеры передачи "Жизнь с Майклом Джексоном". Они включали подтверждения звонков от изданий "Extra!" и "Entertainment Tonight", от шоу "CBS Early Show" и "Good Morning, America", от новостной передачи "SkyNews London", а также личные звонки от Ларри Кинга и Барбары Уолтерс. Это был удивительный список.

Дженет свидетельствовала, что она согласилась лететь в Майями на встречу с Майклом и его людьми, в то время как они решали, что делать с кошмарным пиаром, который сотворила передача Башира. Она настаивала, что сотрудники Майкла писали сценарий ее ответа для СМИ. На протяжении всей дачи показаний Дженет говорила, что ее утверждения в фильме-опровержении не соответствовали действительности и были попросту выдуманы.

Но это не нашло отклика у присяжных.

«Мисс Арвизо, вы сказали, что о вас и ваших детях не заботились и относились к вам с пренебрежением, верно?» - спросил Мезеро.
«Да», - ответила она.
«Кого вы имеете в виду?»
«Из моей жизни и жизни моих детей они взяли элементы, которые были правдой, и вставили их в сценарий. Это произошло на встрече в Майями. Они были уже практически в процессе работы над этим сценарием. Выяснение этого заняло у меня некоторое время».
«Кто пренебрежительно относился к вашей семье?» - поинтересовался Мезеро.
«В этом сценарии все было прописано», - сказала ему Дженет.
«Когда вы сказали, что к вашей семье относились с пренебрежением, к кому именно были адресованы ваши слова?»
«В этом фильме-опровержении все слова были прописаны в сценарии. Они взяли элементы из моей жизни и жизни моих детей, которые были правдой, и вставили их в него».
«Когда вы говорили: «У нас не тот почтовый индекс и не то происхождение», что вы имели в виду?
«Так было написано в сценарии», - настаивала Дженет.

По мере дачи показаний Дженет делала утверждения, которые становилось трудно принимать на веру, в которые было просто невозможно поверить. Прежде всего, она клялась, будто никогда не видела от начала и до конца передачу Башира. Она заявила, что в то время, когда Башир снимал свои материалы в Неверленде, ее не поставили в известность, что ее дети будут на пленке, которую потом покажут по телевидению.

Дженет сказала присяжным, будто узнала о том, что Гевин и его братья участвуют в каких-то съемках, посвященных «помощи Майкла Гевину в борьбе с раком» уже после того, как передачу Баширу показали в Англии. В ходе дальнейших вопросов мисс Арвизо признала, что она поддержала Майкла Джексона в деле против телекомпании "Granada" по поводу использования изображения ее детей без ее согласия.

Создавалось ощущение, что чем больше Дженет Арвизо давала показаний, тем в большую яму она загоняла обвинение. Присяжные не верили ей. Совсем. Как и ее сыновья, Дженет утверждала, что Майкл недопустимо трогал Гевина уже после скандальной передачи Башира, а не до нее.

В соответствии со словами Дженет, впервые мистер Джексон решился на недопустимое действие по отношению к Гевину на обратном пути из Флориды в Калифорнию, прямо сразу после выхода передачи Башира.

Дженет засвидетельствовала, что она никогда не видела, чтобы Майкл Джексон совершал что-либо развратное и неподобающее в отношении Гевина, хотя заявляла, что была свидетельницей того, как Майкл облизнул волосы ее сына во время обратного перелета из Майями в Санта-Барбару.

С каждой минутой перекрестного допроса, который вел Мезеро, версия Дженет об обвинении в совращении Гевина имела все меньше и меньше смысла. А заявления Дженет Арвизо начинали казаться все более и более возмутительными. Адвокат буквально кромсал Дженет на мелкие кусочки, особенно в части ее обвинений по поводу насильственного удержания в Неверленде. Если и была какого-то рода теория заговора, то Мезеро преподнес ее, как заговор, мишенью которого был сам Майкл Джексон.

Адвокат защиты хотел доказать, что когда Дженет тянула время в раздумьях, участвовать ли в записи фильма-опровержения или нет, она была больше занята внимательным отслеживанием, чтобы Майкл оплачивал все – от работы дантиста Гевина до полной восковой депиляции самой Дженет. Когда она и ее дети, наконец, снялись для фильма-опровержения - это произошло много позже того, как они вернулись в Калифорнию - подошел крайний срок, когда можно было выпустить в эфир телешоу-опровержение на канале "FOX" "Интервью Майкла Джексона: Съёмки, которые вы никогда бы не увидели".

Что касается ее комментариев в адрес Джексона в фильме-опровержении, Дженет продолжала упорствовать, что они были взяты ею и ее детьми из прописанного сценария. Она сказала присяжным, что ни она, ни ее дети не согласны ни с единым добрым словом, сказанным ими о Майкле. Дженет утверждала, что ее и детей заставили сказать, что Майкл выступал в роли «отеческой фигуры» для Гевина. Она говорила, что ей и детям буквально по ложечке выдавали каждое слово, произнесенное во время интервью. Но ее показания казались возмутительными.

Когда ей был задан вопрос, были ли вырезанные кадры тоже частью сценария, Дженет ответила присяжным – да, были. Чем больше мать обвинителя настаивала на этом, тем больше она выглядела, как человек, который плохо лжет. Тщательно выстроив линию допроса, Мезеро удалось донести до присяжных то, что он имел в виду: Дженет Арвизо - женщина, у которой имелся свой план действий.

«Из меня неважная актриса», - сказала Дженет.
«Ну что вы, отличная», - парировал Мезеро.

ОТРЫВКИ ИЗ КНИГИ АФРОДИТЫ ДЖОНС "ЗАГОВОР"

(перевод Татьяны Работновой)



У стороны защиты были основания, чтобы верить в то, что Дженет разыгрывала шоу. Но временами она не могла полностью контролировать свои эмоции и становилась взрывной и агрессивной, сидя на месте свидетеля. Ее эмоциональные показания были настолько неуравновешенными, что на протяжении всего ее прямого допроса Мезеро умышленно не выдвигал возражений. Обладая адвокатской интуицией, Мезеро тотчас раскусил Дженет и был счастлив спровоцировать ее на столь чуднОе поведение. Когда Дженет рассказывала присяжным о своей сумасбродной теории заговора, она заявила, что однажды даже планировала сбежать из Неверленда на воздушном шаре.

В поддержку теории заговора присяжным дали прослушать запись телефонного разговора между Дженет и близким другом Майкла Фрэнком Кассио. В этом разговоре Фрэнк просил Дженет с детьми вернуться в Неверленд, объясняя свое беспокойство заботой о безопасности Дженет. Однако Фрэнк ничего не говорил о людях, которые, якобы, угрожали жизни Дженет. Когда присяжные прослушали аудиозапись, они услышали, как Фрэнк Каcсио сказал, что беспокоится за безопасность семьи Арвизо из-за папарацци.

Не было никаких упоминаний об угрозах.

Не было никаких упоминаний о киллерах.

Единственным человеком, который заявил, что отголоски передачи Башира создали ситуацию, угрожающую жизни – была мисс Дженет Арвизо. Это было заявление, которое два ее сына – Гевин и Стар - пытались подтвердить, правда, безуспешно. В самом начале суда мальчики в показаниях сказали, что слышали от их мамы что-то о «киллерах», но их воспоминания были смутными. Под перекрестным допросом оба мальчика Арвизо признались, что они любили бывать в Неверленде, и что они никогда не чувствовали угрозы от кого бы то ни было, и сказали присяжным, что им действительно не хотелось уезжать из поместья Джексона.

Обвинения Дженет, что ее, как заложницу, удерживали в Неверленде, утверждения, что ее и детей прятали от таинственных «киллеров», казались бредовыми и притянутыми за уши, особенно, после того, как к уликам приобщили запись, доказывающую, что в течение февраля 2003 года Дженет Арвизо брала деньги на макияж, косметическую продукцию и лечебные ухаживающие процедуры стоимостью в тысячи долларов со счета компании Майкла Джексона "Neverland Valley Entertainment".

Теория заговора, в которую обвинение только привнесло путаницу, была самым слабым моментом во всем деле. Это стало причиной того, что множество людей уже в который раз задумались - а может окружной прокурор просто устроил вендетту против Джексона? Может Снеддон из личной неприязни всеми возможными способами пытался погубить шоумена? Естественно, Том Снеддон возмущенно отрицал это. Когда сторона обвинения заявила, что Майкл Джексон продумал план по переправке семейства Арвизо в Бразилию, эти утверждения показались уже совсем абсурдными.

Представители стороны обвинения предъявили паспорта и визы, показывая, что «подельники» Джексона получали эти вещи вместе с Дженет Арвизо, намекая, что «люди Джексона» сговорились с тем, чтобы отправить Арвизо в длительную поездку в Бразилию. Но было невозможно доказать, что эта поездка в Бразилию была чем-то большим, нежели простым предложением провести там отпуск. И окружной прокурор Снеддон никоим образом не мог доказать, что Майкл Джексон вообще был осведомлен о том, что в планах была поездка в Бразилию. Чем больше давалось показаний об этой поездке, тем больше казалось, что вся теория преступного сговора была попросту сфабрикована стороной обвинения. Было странно, что обвинение делало такой акцент на этом, особенно, учитывая, что семья Арвизо вовсе не предпринимала никаких поездок.

Обращаясь к присяжным, окружной прокурор Снеддон выдвинул аргумент, что после передачи Башира Майкл Джексон находился в таком абсолютном отчаянии из-за того, что вся его карьера и финансовое положение оказались под угрозой, что поп-звезде было необходимо увезти семейство Арвизо, заточить в Неверленде и вынудить поучаствовать в записи фильма-опровержения, чтобы сохранить свой имидж. Для многих людей это заявление стало самым абсурдным за весь судебный процесс. Наблюдатели в зале суда глумились над ним.

Люди считали теорию заговора просто смехотворной.

Помимо нелепой теории заговора, самыми серьезными и обличительными среди всех свидетельских показаний Дженет были данные ею в рамках ее предыдущего гражданского иска против компании "JC Penney Corporation" и требование о выплате ей 152 тысяч долларов за якобы имевшие место физические и сексуальные домогательства со стороны сотрудников охраны супермаркета "JC Penney" на автомобильной стоянке. Одно из обвинений Дженет заключалось в том, что охранник 25 раз ущипнул ее за сосок.

«Пожалуйста, будте добры, расскажите присяжным, как вы подверглись сексуальному насилию в таком людном месте, как автомобильная стоянка?» - спросил Мезеро. «Хорошо. Я лежала на полу, в то время как они избивали меня. Один из них был из числа сотрудников "Tower Records". Если вам нужно имя этого человека - я могу уточнить. Думаю, он был уволен за то, что обходился так же и с другими покупателями, уже после случая со мной, - объясняла Дженет. - Но именно этот человек, пока я лежала на полу и меня били, положил одну руку мне на грудь, вторую - засунул между ног». «Вы помните, как вы свидетельствовали о том, что ваш сосок сжимали от 10 до 25 раз?» - спросил Мезеро. «Да, - сказала Дженет. - И повторю - так оно и было. Он хотел унизить меня и делает это прямо сейчас, секунда за секундой заставляя меня рассказывать об этом». «Вы давали показания по этому поводу, чтобы получить деньги, верно?» «Да. Это было гражданское дело, да, именно так». «Далее вы заявляли в том деле, что рак Гевина спрогрессировал, и его состояние ухудшилось от действий тех сотрудников охраны, правильно?» «Я так не думаю. Мне кажется, я говорила что-то о том, что Гевин проходил курс химиотерапии как раз в то время, когда они хотели, чтобы были даны показания».

Когда Мезеро с особым усердием вел допрос Дженет по поводу ее предыдущих обвинений, она начинала заметно волноваться. Она признала, что в ее показаниях в деле против "JC Penney" были некоторые «неточности», и заявляла, что она все же пыталась поправлять своего адвоката, чтобы показания были более правильными, еще до того, как решение было вынесено. Чем больше Дженет признавалась в неточностях, тем больше всплывало моментов в ее показаниях против "JC Penney", которые оказывались ложными, и тем меньше людей начинало прислушиваться к ее словам.

Мезеро обратил всеобщее внимание на то, что обвинения, которые Дженет выдвинула против сотрудников охраны "JC Penney", подтверждали и двое ее сыновей, Гевин и Стар. Каждый из них заявил в письменных показаниях под присягой, что они были свидетелями того, как на их мать напали на автомобильной стоянке супермаркета "JC Penney". Показания обоих мальчиков – и Стара и Гевина - были приобщены к делу в качестве улик в самом начале суда. По ним Мезеро установил, что Стар в возрасте 9 лет рассказал адвокатам, что он убрал мамину грудь «обратно в бюстгальтер» после того, как произошел озвученный ранее инцидент с выкручиванием соска. То есть Стар Арвизо, который заявлял, что был свидетелем, как Джексон неподобающе трогал его брата, ранее утверждал, что видел, как охранник трогал его мать за интимные части тела.

Когда Мезеро разобрал показания Дженет против "JC Penney", ему удалось убедить присяжных, что Дженет натаскивала своих детей на то, что именно им следует говорить в суде. Мезеро зародил серьезные сомнения относительно якобы совершенного нападения сотрудниками охраны супермаркета. И 12 присяжных оказались в затруднительном положении.

«В деле против компании "JC Penney" вы, находясь под присягой, заявили, что вам наносили удары кулаками на автомобильной стоянке возле одноименного магазина, верно?» - спросил Мезеро. «Да», - сказала Дженет.

«Но разве не вы в том же самом деле, находясь под присягой, заявили, что вам наносили удары наручниками, используя их как кастет?» «Я помню, что видела женщину, пальцы которой были внутри браслета наручников, вот так», - сказала Дженет и показала присяжным, как именно все это выглядело. «По вашим словам, после того как на автомобильной стоянке вам было нанесено столько ударов, вы подумали в тот момент, будто сейчас умрете. Вам даже показалось, что вы очутились в некой пещере или тоннеле. Вы это помните?" «Да, ощущения были такие». «Вы сказали, что охранники также били Гевина и Стара, верно?» «Вы не могли бы зачитать мои показания? Покажите, где такое написано?» - попросила Дженет. «Конечно", - сказал Мезеро, подходя к Дженет, чтобы продемонстрировать запись ее ответа. «О, да, ведь мой сын, оба моих сына получили в тот день травмы», - подтвердила Дженет.

Когда Дженет отвечала на неудобные для нее вопросы, она приходила в сильное волнение. Мать обвинителя признала, что в тот день, когда произошел инцидент с сотрудниками супермаркета, она и ее супруг Дэвид были, в конце концов, доставлены в городскую тюрьму. Их обоих арестовали на автомобильной стоянке "JC Penney" в районе Вест Ковина. После того как их телефоны и личные вещи забрали, у них взяли отпечатки пальцев и сфотографировали, каждый из них внес по 250 долларов залога и уже через несколько часов был освобожден . Сотрудники полицейского участка района Вест Ковина зарегистрировали информацию об этом инциденте, датированном 27 августа 1998 года, и описали Дженет Вентура Арвизо, как "не имеющую видимых физических повреждений" и как "не нуждающуюся в специальной медицинской помощи".

Но некоторое время спустя Дженет Арвизо объявилась в офисе прокурора и заявила, что подверглась физическому и сексуальному насилию со стороны охранников супермаркета "JC Penney". Она представила полдюжины цветных фотографий с запечатленными на них кровоподтеками в качестве «улик». Томас Мезеро продолжил задавать Дженет вопросы относительно ее предыдущего гражданского иска и тем самым дал присяжным возможность увидеть ту модель действий, которую Дженет и ее семья заложили многими годами ранее.

Прибегать к услугам юристов вошло в привычку у Арвизо и их детей.

В раннем возрасте Гевин усвоил, как подавать в суд на людей для получения «компенсации за ущерб».

Когда Мезеро привел другие обвинения в насилии, сделанные каждым членом семейства Арвизо, люди, сидящие в жюри присяжных, выглядели разочарованно. Поначалу Дженет пыталась отрицать, что Дэвид применял насилие по отношению к ней и ее детям. Но позже она засвидетельствовала, что подобные обвинения в ее семье действительно были, и что она даже получила многочисленные судебные запреты, по которым ее муж не имел права к ней приближаться. Когда Мезеро буквально вынудил Дженет подтвердить ее же собственные задокументированные показания о насилии, которые он держал в руках, присяжные нахмурились и поджали губы.

«Относительно вас проводилось расследование Департаментом по Делам Детей и Семьи (далее по тексту ДДДС – прим. пер.) в 90-х, когда Гевин выдвинул против вас обвинения в применении насилия. Вы это помните?» - спросил Мезеро. «Да, помню», - сказала Дженет. «Отлично. Можно ли ваши отношения с ДДДС в то время охарактеризовать как хорошие?» «Да, хорошие». «Итак, он обвинил вас в жестоком обращении, а затем изменил свое мнение, верно?» - спросил Мезеро. «Нет, не совсем так», - сказал Дженет.

Дженет попыталась объяснить суть того расследования в 90-х. Она старалась всячески преуменьшить значимость предшествующих ему обвинений в жестокости, выдвинутых Гевином. Но разъяснения Дженет были действительно лишены всякого смысла.

Она рассказала присяжным, что Гевин, будучи в детском садике, подошел к нянечке и сказал, что не хочет возвращаться домой, потому что боится "угодить в неприятности". Показания Дженет были нечеткими; ее память относительно тех детсадовских событий самым подходящим образом затуманилась. Однако, она допустила, что именно из-за той жалобы Гевина нянечке, кто-то из ДДДС и пришел к ней домой, чтобы удостовериться, что мальчик живет в безопасном окружении.

Хотя Дженет пыталась повернуть разговор об этом инциденте в положительное русло, называя визит представителя ДДДС «еще одним позитивным опытом», никто из жюри не купился на идею о том, что визит сотрудника ДДДС был действительно чем-то хорошим.

Гевин обвинил вас в жестоком обращении с ним и затем изменил свои показания, не так ли?» - давил Мезеро. «Нет. То, что вы говорите – не совсем точно», - сказала ему Дженет. «Вы только что сказали присяжным, что он обвинил вас в жестоком обращении, правильно?» «И ничего в этом страшного нет. Он же тогда был совсем маленьким. И нянечка или воспитательница, кто бы там ни был, связались с ДДДС. Это нормально», - подтвердила Дженет.

Но это было НЕ нормально. История Дженет рассыпАлась. Она говорила, и речь ее становилась все менее вразумительной. По мнению Мезеро, Дженет в том же духе пыталась отрицать и другие "жареные" истории. Пока мать обвинителя опрометчиво спорила с адвокатом защиты, наблюдатели в зале суди вспоминали о том, как слышали обвинения в насилии и от других членов семьи Арвизо. Например, дочь Дженет Дейвеллин уже свидетельствовала, что однажды отец сделал ей предложение сексуального характера. Чем больше мать Арвизо называла присяжным разных версий правды, тем больше до людей доходило, что Дженет жила в мире ложных обвинений и сексуальных инсинуаций.

В то время как Дженет Арвизо продолжала рассказывать присяжным свою версию ее личной истории, Майкл Джексон пристально смотрел на женщину, глядя прямо сквозь нее. Единожды или дважды Дженет отрывала взгляд от присяжных, адресуя свои комментарии непосредственно поп-звезде. Дженет попыталась вести личную беседу с Майклом с места свидетеля, но Майкл в ответ лишь бросил на нее несколько укоризненных взглядов.

Понимая, что Дженет Арвизо не могла ответить прямо ни на один вопрос, наблюдатели в зале суда презрительно молчали. Время от времени Дженет говорила присяжным - она допускает, что были вещи, которые она "придумала ". Вот этому все точно были склонны поверить. Дженет подтвердила, что она никогда не была свидетелем никаких случаев домогательств, и заявила, что она узнала об обвинениях Гевина после того, как их семья побывала у доктора Стэнли Катца. Что касается неподобающего прикосновения, Дженет «показалось», будто она видела, как Майкл облизнул волосы ее сына во время перелета на борту частного самолета. Но она тут же пояснила присяжным, что не уверена в этом. В какой-то момент мать обвинителя даже призналась, что на самом деле у нее могла сложиться лишь такая видимость.

Когда Дженет рассказала о том, как она была свидетелем этого вменяемого Джексону в вину действия - действия, о котором сам Гевин, между прочим, никогда не упоминал - представлялось странным, что мальчик хоть и спал, но не почувствовал хотя бы ЧТО-НИБУДЬ. Кроме того, казалось совершенно абсурдным, чтобы Джексон стал облизывать чьи-либо волосы на виду у персонала авиакомпании, не говоря уже обо всех остальных пассажиров, летящих на борту того частного самолета.

ОТРЫВКИ ИЗ КНИГИ АФРОДИТЫ ДЖОНС "ЗАГОВОР"

(перевод Татьяны Работновой)



Мезеро перевел тему, задавая Дженет вопросы о том, каким образом она избегала средства массовой информации. Тем самым он хотел показать жюри присяжных, что Дженет отправилась в Майями для того, чтобы спрятаться от журналистов Лос-Анджелеса. Но Дженет опровергла это. Она сказала присяжным, что лишь опасалась таинственных «убийц», которые угрожали ей, и заявила, что она была не в состоянии передвигаться из-за всех представителей СМИ, которые оккупировали ее дом на востоке Лос-Анджелеса.

В ходе ответа на последующие вопросы Дженет, наконец, согласилась - она в самом деле высказывала жалобы по поводу того, что представители СМИ ее изводят, и на самом деле хотела сбежать от толпы репортеров, которые затравили ее в Лос-Анджелесе. Но это признание Дженет произошло только тогда, когда Мезеро воспроизвел отрывок аудиозаписи, на которой присяжные услышали, как Дженет Арвизо жалуется Фрэнку Касcио.

Чтобы заставить Дженет придерживаться фактов, Мезеро был вынужден обратиться к тем самым аудиозаписям разговоров. И их содержание частенько расходилось с предыдущими показаниями Дженет.

«Вы здесь говорите: «Я знаю, мы – семья, Фрэнк. Я, ты, я, мои дети, мы - семья. Ты, Мари Николь, мои дети, Малыш Рубба – все одна семья. Майкл, Мари Николь, ты, я – мы семья, мои родители. Вы – все, что у меня есть». Вы видите это?» - спросил Мезеро.
«Все верно», - сказала Дженет, читая расшифровки своего разговора с Фрэнком.
«Так, эта беседа имела место после того, как, по вашим словам, вы сбежали из Неверленда с Хесусом [Саласом], правильно?»
«Правильно».
«Вы все еще называли Майкла членом своей семьи, верно?»
«Все верно, да».
«На самом деле вы ведь вообще не сбегали из Неверленда, не так ли?» - саркастически заметил Мезеро.
«О, нет, я уезжала», - настаивала Дженет.
«Сколько раз вы возвращались в Неверленд после вашего первого бегства оттуда?»
«После того, как Фрэнк убедил меня, что они хорошие люди, я с Крисом немедленно вернулась, - сказала ему Дженет. - Я вернулась в тот же самый день, и после этого Винни забрал меня обратно, и все. Думаю так. Я пытаюсь подвести итог всему тому, что случилось в те два дня».

«То есть вы уезжали в общей сложности 3 раза, верно?»
«Включая тот раз, когда я уехала навсегда?»
«Да, включая его. Быть может, это происходило четыре раза? Так сколько же раз вы уезжали из Неверленда?» - спросил Мезеро.

Но Дженет Арвизо так и не смогла ответить. Казалось, у нее есть определенная сюжетная линия своей истории побегов и возращений в Неверленд. И время от времени она говорила о Неверленде так, будто побывала в мире своей мечты. То ли она пыталась уклоняться от вопросов, то ли же просто запуталась в собственных фактах. На примере разборов «побегов» из Неверленда можно было увидеть, как Дженет фактически просила Мезеро подсказать ЕЙ правильные ответы. И на трибуне для дачи показаний она выглядела измотанной и изумленной. Все присутствующие в зале суда были просто ошеломлены.

Наблюдатели из зала заседаний возмущенно обсуждали Дженет во время перерывов, недоумевая, почему прокурор вообще выпустил такого свидетеля. Дженет превратилась в посмешище, и большинство людей полагало, что эта женщина не в своем уме. Они говорили, создается впечатление, будто Дженет Арвизо утратила связь с реальностью. Представители СМИ подсмеивались над тем фактом, что Дженет в своих показаниях была гораздо точнее, когда речь шла о восковой депиляции ног, восковой депиляции зоны бикини и восковой депиляции бровей, чем когда разговор заходил о Майкле Джексоне, его соучастниках, и об обвинениях, связанных с ее семьей.

Мысль о том, что каждый из них делал заметки о восковой депиляции, привела большую часть журналистов в состояние истерического смеха. К тому моменту Дженет стала звездой суда, и люди смотрели на нее с изумлением, ожидая следующих безумных слов, которые сорвутся с ее языка.

Дженет продолжала рассказывать присяжным о сообщниках Майкла, которых она называла «немцы». Но также посетовала, что не обладает точными знаниями, какую же именно роль Дитер Вейзнер и Рональд Конитцер играют в жизни Майкла Джексона. Относительно «немцев» Дженет полагала, что они отвечали за дела Джексона, и настаивала, что Дитер и Рональд пытались контролировать ее. Она сказала присяжным, что «немцы» были причиной ее проблем. Однако, когда ее попросили уточнить, о каких именно проблемах идет речь, Дженет смогла сказать лишь то, что ей не нравилось, когда они были поблизости.

Дженет заявила, что «немцы» запугивали ее. По ее утверждениям, они даже однажды сказали, будто могут сделать так, что она исчезнет. Когда ее спросили, почему же она, если была так напугана, никогда не делала попыток написать на них заявление в полицию, Дженет уклонилась от ответа. Мезеро поинтересовался, почему Дженет вообще находилась в Неверленде, если, по сути, она опасалась за свою жизнь. Но у Дженет и на этот вопрос не было ответа.

«Вы все еще утверждаете перед присяжными, что в фильме-опровержении все добрые слова, сказанные вами о Майкле, входили в сценарий?» - поинтересовался Мезеро.
«Да», - настаивала Дженет.
«Вы говорили присяжным, что когда вы снимались для этой записи, все хорошие вещи, которые вы сказали о мистере Джексоне, были частью сценария, верно?»
«В опровержении, которое они сняли, вся запись - от начала и до конца, включая вырезанные кадры - была сценарно прописана. Это были полностью срежиссированные материалы, абсолютно все», - сказала Дженет.
«Мисс Арвизо, вы говорили о Майкле, как о хорошем отце - это было правдой?»
«Все это было срежиссировано Дитером и Рональдом, - настаивала Дженет. - И это все лишь актерская игра».
«Те слова, что вы сказали, были правдой или нет?» - спросил Мезеро.
«Слова, которые я сказала, были частью сценария».
«Вы сказали правду или нет?»
«Я играла роль».
«Это было лично вашим мнением, что Гевин на той записи лишь играл роль?» - поинтересовался Мезеро.
«Да, потому что я видела, как Дитер обрабатывает моих детей перед тем, как Хесус отвез нас в дом моей мамы. Я видела, как Дитер обрабатывал меня и моих детей».
«И все же - вы считаете правдой или нет то, что говорил Гевин?»
«Я полагаю, то, что он говорил, было прописано в сценарии».



Мезеро задал вопрос на тему «Майкл, как отеческая фигура», и неожиданно для всех Дженет согласилась, что даже во время ее попыток сбежать из Неверленда, она относилась к Майклу Джексону, как к члену семьи. Показания матери обвинителя были крайне противоречивы. Наблюдатели в зале суда с осуждением относились к ней, люди решили, что эта женщина живет в мире паранойи. По прошествии некоторого времени все, что говорила Дженет, казалось необоснованным. И некоторые члены жюри присяжных в раздражении закатывали глаза. Пресытившись теориями заговора и заявлениями, что Майкл Джексон тайный организатор всего этого, люди стали смотреть на Дженет так, будто у нее было шесть голов.

Дженет Арвизо стала катастрофой для стороны обвинения.

К завершению своей части допроса адвокату защиты удалось показать, что Дженет использовала Майкла для огранизации сбора донорской крови и сбора пожертвований на лечение Гевина. Также она нашла и другие способы привлечь певца с его миллионами на помощь сыну. Мезеро напомнил присяжным, что Джексон распахнул двери своего дома для семьи Арвизо и позволил Гевину и Стару жить в Неверленде, когда Гевин был лысым и истощенным ребенком в инвалидном кресле. Ни одна другая знаменитость не делала таких предложений.

С трибуны для дачи показаний Дженет прилагала все усилия, чтобы опровергнуть очевидную истину - Майкл помог ее сыну вылечиться от рака. Она подвергла сомнению мотивы Майкла и отрицала, что он действовал исходя из любви и добрых намерений. Но факт заключался в том, что Джексон приложил массу усилий и посвятил много времени Гевину Арвизо. С молитвами Майкла и с его помощью у Гевина, больного раком четвертой стадии, наступила ремиссия. Невозможно отрицать, что Джексон сыграл свою роль в чудесном выздоровлении ребенка. Ни у кого не было в этом ни единого сомнения.

ОТРЫВКИ ИЗ КНИГИ АФРОДИТЫ ДЖОНС "ЗАГОВОР"

(перевод Татьяны Работновой)



очевидны, когда бывший сотрудник охраны Неверленда, офицер Брайян Баррон, дал показания и описал тот трехнедельный период, когда Дженет и ее дети гостили у Майкла Джексона в начале 2003 года. К примеру, Дженет заявляла, что ее удерживали в домике для гостей на протяжении всего времени ее пребывания в Неверленде, но офицер Баррон рассказал присяжным, что Дженет Арвизо видели прогуливающейся по поместью, что несколько раз она вместе с детьми ночевала в танцевальных студиях Неверленда и постоянно завтракала, обедала и ужинала в главном доме.

Бывший сотрудник охраны, чья работа заключалась в обеспечении безопасности детей в Неверленде, и в чьи обязанности входило наблюдение за маленькими гостями Майкла Джексона, свидетельствовал, что в то же самое время, что семья Арвизо находилась в поместье в феврале 2003 года, по меньшей мере тридцать других гостей посещали Неверленд. Офицер Баррон приводил имена Мико Брандо, сына легендарного актера Марлона Брандо, а также Альдо и Мари Николь Кассио, брата и сестры Фрэнка Кассио, который был другом Майкла. Список гостей Неверленда был большим. Двери этого поместья казались всегда распахнутыми для людей.

Местный офицер полиции, который подрабатывал в охране у Джексона, Брайян Баррон, настаивал, что он никогда не видел ничего противозаконного в поместье Неверленд, уверяя присяжных, что если бы такое случилось, он непременно доложил бы об этом. В соответствии со словами Баррона, Неверленд был «местом для развлечений и веселья», где дети осуществляли многие свои желания, и где «к детям относились очень хорошо».

Когда Брайян Баррон сказал присяжным, что он никогда не видел даже намеков на то, что семья Арвизо пыталась бежать из Неверленда, его показания оказались разрушительными для теории заговора, в котором обвинялся Джексон. Офицера Баррона попросили внимательно просмотреть вахтовые журналы из Неверленда, которые демонстрировали присяжным на большом экране, и он был вполне уверен в правильности всех записей об уходах и приходах семьи Арвизо. В соответствии со словами офицера полиции, записи охраны Неверленда свидетельствовали о том, что 12 февраля 2003 года Хесус Салас увез из поместья Дженет и ее детей на роллс-ройсе Джексона без каких бы то ни было инцидентов. Баррон напомнил, что семья остановилась у пункта охраны и прошла обычную процедуру, после чего роллс-ройс покинул поместье.

Не было никакого «тайного похищения» семьи Арвизо.

Не было никакой «паники» у ворот на выезде из Неверленда.

Когда офицер полиции рассказал присяжным, что прямо через улицу от Неверленда находились две частные школы, людям стало любопытно - если Дженет чувствовала, что находится в такой опасности, отчего же она просто не прибежала в школу за помощью?

Офицер Баррон утверждал, что на дороге "Фигеро Маунтейн" была достаточно высокая активность, пояснив, что видел, как родители, учителя и администраторы ежедневно приходили и уходили из школы в начале 2003 года - как раз в тот самый временной период, когда Майкл Джексон якобы организовал заговор с целью удержания семьи Арвизо в качестве пленников.

Суть показаний офицера Баррона заключалась в следующем – он не слышал, чтобы кто-то жаловался, он не слышал, чтобы кто-то звал на помощь. Ни один член семьи Арвизо не вел себя в Неверленде так, будто были какие-то проблемы. Если хотите, казалось, что семья Арвизо была вполне счастлива и довольна. Детям Арвизо было позволено играть и гулять целый день по всему поместью, где им вздумается. А Дженет Арвизо наслаждалась образом жизни, который включал в себя систематические траты на ее ухаживающие процедуры и прочие прелести.

Присяжные казались просто шокированными, когда бывший сотрудник охраны Неверленда свидетельствовал, что Дженет и ее дети совершали короткие прогулки по местным городкам, окружающим Неверленд, показывая, где он зафиксировал сведения об этих выездах за ворота ранчо. Когда был предъявлен документ, в котором демонстрировались две страницы описаний расходов Дженет - счетА на тысячи долларов, оплаченные Майклом Джексоном - стало невозможно верить заявлениям Дженет о том, что она когда-то предпринимала серьезные попытки сбежать из Неверленда.

С выступлением еще одного свидетеля защиты, которое изменило всеобщее представление о деле, наблюдатели в зале суда начали осознавать, что теория обвинения была сфабрикована. Несколько представителей СМИ высказали свои сомнения относительно судебного процесса, но эти люди были в меньшинстве. В закулисных разговорах некоторые обсуждали, что команда обвинения хватается за соломинку, но ни один репортер не имел мужества сказать это в прямом эфире.